В субботу, 9 июня участниками передачи «Слуги народа» («Rahva teenrid») на канале «Vikkerraadio» стали главный редактор журнала «Diplomaatia» Ийви Массо и Пеэтер Калдре с эстонского телевидения. В качестве первой темы обсуждения, занявшей почти половину отведённого ей времени, ведущий передачу Лаури Хуссар вбросил вызвавшую в эстонской и мировой прессе скандал критику президентом Эстонии Т.Х.Ильвесом в граничащих сквернословием выражениях в социальной сети «твиттер» американского экономиста, лауреата Нобелевской премии Пола Кругмана, позволившего себе в краткой реплике в той же сети «твиттер» заметить, что Эстонию нельзя считать примером правильной финансовой политики сокращения бюджета во время восстановления экономики после кризиса 2008-2009 гг.
В связи с предложенной темой Ийви Массо указала на взрыв неоднозначной реакции на перепалку Ильвеса с Кругманом в социальной сети «твиттер» и поэтому посчитала правомерным задаться вопросом – «должен ли современный политик переступать определённую границу и использовать выражения на грани сквернословия для того, чтобы заслужить внимание средств массовой информации к своим содержательным доводам?».
Пеэтер Калдре, обращая внимание на множество нюансов в этой теме, в первую очередь добавил свои вопросы: «Во-первых, действительно ли подобает президенту эстонского государства использовать такой лексикон, какой он использовал в «твиттере». Во-вторых, «твиттер» является тем единственным местом, в котором только и можно использовать подобные выражения.» По его наблюдению, Ильвес достиг новостного порога тем, что в отличие от него другие, достаточно крупные политики в своих личных блогах придерживаются политкорректности. Пеэтер Калдре пытается определить, почему Ильвес сделал это именно в «твиттере»: «ведь он мог сделать это и солиднее, написать статью, аргументировать свою точку зрения, и, полемизируя с Кругманом, опубликовать это хотя бы в газете The New York Times. Однако, это бы заняло много времени.»
Ийви Массо заострила внимание на таком парадоксе, что «многие люди спрашивают, зачем же он сделал это в таком, не самом презентабельном виде, а, с другой стороны, возникает вопрос, боюсь, что риторический: если бы он сделал это в таком же виде, как делал до сих пор в своих эссе и речах: вежливо, корректно, пространно и аргументированно,- то разве весь мир бы сейчас говорил об этом? Я очень сомневаюсь, что даже эстонские газеты говорили бы этом в течение нескольких дней.»
На это ведущий Лаури Хуссар воскликнул: «Что ты хочешь этим сказать – что скабрезность прошибает стену невнимания и тем самым окупается?! И тогда это могло быть сознательным и взвешенным выбором Ильвеса??» Нет, Ийви Массо не верит в то, что это было сделано сознательно, но эта ситуация теперь такова, что «легче найти ей оправдание, чем позволительность. И если бы я была его советником, то наверняка бы сказала: «нет, с этим и таким образом на весь мир выходить не стоит». Однако если задним числом посмотреть на сальдо оттого, что вышло, то в силу огромного внимания к ситуации в Эстонии и самой возникшей дискуссии, по-моему сальдо парадоксальным образом можно в конечном итоге считать положительным. Другой парадокс состоит в том, что если теперь Ильвес напишет всё в аргументированном виде, то благодаря этому предшествующему буйству та же самая деловая, аргументированная статья привлечёт гораздо больше читателей, как если бы она привлекла без этих резких реплик.»
Пеэтер Калдре поспешил заметить ещё такой "нюанс", что Тоомас Хендрик Ильвес – не учёный в области экономики, и спорить с Кругманом на достаточно глубоком уровне ему не удастся. Калдре напомнил, что в своих многочисленных эссе Ильвес много писал на тему о том, как страны т.н. «старой Европы» относятся к Восточной Европе: «Это – тот вопрос, который долгие годы камнем лежал на душе Ильвеса. Мол, «эти варвары там», и т.д.» Очевидно, всё это накопилось в душе Ильвеса, и разозлило то, что, мол, «да что вы, замарашки, там, в Балтии вообще в этом деле понимаете?» - вот это, видимо, разозлило его. Что в очередной раз говорится, будто «единственное право стран Балтии – молчать!» - как однажды и высказался Ширак. Вот это зашкалило…»
Лаури Хуссар, однако, заметил, что по иным оценкам «так выражаться, как это сделал президент Ильвес, как раз и способствует такой критике со стороны Запада, что, мол, они там, на востоке такие на самом деле и есть – с замашками варваров - раз используют подобные выражения.»
В ответ на это Ийви Массо обратила внимание на проявленные в эстонской прессе признаки самоуничижения перед якобы такой крупной фигурой, как нобелевский лауреат, мол, «как это Ильвес вообще посмел с ним спорить?», и добавила, что, по её мнению, «если в чём Ильвес и ошибся, так это в том, что он, будучи главой государства, всё-таки фактически опустился до спора с колумнистом.» Она назвала самой большой ошибкой то, что «глава государства позволил себе утруждаться прямо, публично реагировать на колумниста.»
Подхватив мысль Ийви Массо, ведущий Лаури Хуссар повернул оценку собеседницы вовсе не в кассу плохого, а, наоборот, в положительное: «в тех условиях, когда классические, «при галстуках» способы уже не работают, так и надо было на личностном уровне показать, что так, как делает Кругман, этого делать не стОит.» Впрочем, в оправдание Кругмана Хуссар тут же привёл информацию о том, что реплика Кругмана в «твиттере», на которую так резко прореагировал Ильвес, была на самом деле ответом Кругмана своему оппоненту в телепередаче недельной давности, когда оппонент привёл в пример эстонскую политику сокращения бюджета в качестве успешной тактики выхода из экономического кризиса, а Кругман пообещал привести аргументы в обоснование того, что такая оценка – ошибочная, и сделал это как раз в своём сообщении в «твиттере». «Таким образом – подытоживает Хуссар – Пол Кругман вообще не имел в виду обязательно Эстонию, а просто посчитал этот пример, приведённый в теледебатах оппонентом, неверным, потому и привёл его впоследствии в таком графическом виде в сообщении социальной сети.»
Пеэтер Калдре возразил Ийви Массо в том, будто президент Ильвес «опустился до уровня дискуссии с колумнистом газеты», и наделил Пола Кругмана званием гуру в экономике, ведущего целую школу в экономичской теории, и которого никак нельзя считать рядовым колумнистом газеты, но имеющим статус предводителя определённого идеологического направления в политэкономии.
Тут Ийви Массо всё же согласилась с Калдре, и добавила, что в краткой реплике Кругмана сквозил тон превосходства, и это не мог не заметить Ильвес, выросший в той же среде, знающий тонкости толкования слов и выражений, которые употребил Кругман. Она вернулась к вопросу о том, как кому-то подобает на что-то реагировать, и сделала вывод, что «реакция Ильвеса была человеческой, а не как президента, поэтому уместно напомнить, что президент – всегда представляет собой институт государства, и ему непозволительно реагировать как обычному человеку. С другой стороны, это вызывает симпатию: он показывает, что он – тоже человек, и он реагирует на высокомерное отношение, и сам по себе выступает в защиту всех нас. В каких-то рамках это неуместно, но всё же приятно.»
В завершение темы ведущий Лаури Хуссар, будто спохватившись, вспомнил о реакции Сависаара на этот случай, обвинившего Ильвеса в попытке вмешательства президента Эстонии в предвыборную кампанию по выборам президента США. В то же время Сависаар считает полезным созвать в Эстонию видных экономистов, чтобы развенчать ложные мифы об успешном экономическом развитии Эстонии. На это Пеэтер Калдре заметил, что по своим взглядам на экономику Сависаар действительно близок к Кругману, но в данном случае он прореагировал больше из-за того, что ненавидит Ильвеса и панически его боится.
По итогам передачи "Слугам народа" удалось, обсудив тему со всех возможных и невозможных сторон, вытащить из неё положительное сальдо для эстонского народа и всея Эстонии, а президента Ильвеса вытащить сухим из "твиттера", притом - с отмытым на уровне страны имиджем.
Подготовил Олег Родионов
Оригинал передачи